"Это ближайший мой друг, родной человек. Ровно месяц назад на фестивале "Традиция" на одной сцене мы говорили о Донбассе, и Сережа невероятно реагировал на публику. Как он радовался этому пространству в усадьбе бабушки Пушкина Марии Алексеевны Ганнибал, на ступеньках которой мы обычно выступаем во время подобных встреч. Она сейчас на реконструкции, и мы сидели просто на такой опушке, где было удивительное пространство. Люди в прямом смысле слова на деревьях висели. Мы делали МХАТ, мы делали фестиваль "Герой и время" в Железноводске, где у него был дом, и где он поднимал морской флаг. Он моряк. Невероятный человек, красивый, умный, мощный", – рассказал Бояков "Известиям".
По его словам, на том фестивале в пушкинской усадьбе Пускепалис рассказывал гостям, как играл свою премьеру в Донецком театре, как общался с друзьями, артистами и военными, как ездил на передовую, и как строил Ярославский театр, которым он очень дорожил. Как подчеркнул друг артиста, недавно в Москве Пускепалису предлагали большой пост, однако он отказался оставлять Ярославль.
"Я не буду раскрывать каких-то там секретов, но люди, которые обсуждали и делали это кадровое предложение были удивлены его безапелляционному ответу, что он может и готов обсуждать, но Ярославль не обсуждается, он его не бросит. То есть театр, который он строит, он продолжит строить. В этой верности весь Сережа", – добавил худрук МХАТ.
Он также отметил, какую невероятную любовь испытывали к его другу офицеры, от низких до самых высоких чинов.
"Они реагировали на него фантастическим образом. Сережа, с одной стороны, выдающийся артист, с другой – потрясающий режиссер. Он у нас поставил "Последний срок" по Распутину. Блестящий спектакль. Мы с ним серьезно обсуждали большую работу про русскую историю, про XX век. Хотели сделать. Последние наши разговоры были этому посвящены", – добавил Эдуард Бояков.
Он также с трепетом вспоминает дом Сергея Пускепалиса, где он был частым гостем и для него даже была отведена своя гостевая комната.
"Он мне всегда говорил, что у меня в его доме есть кровать, потому что я ему прожег свечой в спальне тумбочку. Привожу с собой икону и свечку", – поделился худрук.
Он также помнит свое первое утро в доме друга. Тогда он впервые после своего отъезда из Дагестана почувствовал, что вернулся на родину, хотя был в Железноводске.
"Я помню то утро, когда просыпаешься и чувствуешь на подсознании воздух родины своей. То есть благодаря Сереже я в первый раз почувствовал это после того, как уехал из Дагестана. У меня нет в Дагестане родных, а Сережа жил под Железноводском. И такое у нас было братство, конечно. И Сережа в этом отношении невероятный человек. У меня таких не было артистов, таких боевых товарищей", – отметил собеседник "Известий".
Он также снова обратил внимание на ту особенную связь, которая существовала между Пускепалисом и офицерами.
"Я тоже в армии служил, но что-то там у Пускепалиса было другое с ними. Какая-то настоящая, боевая связь. Он служил во флоте, он флотский человек, у него даже была комната дома была специальная, оборудованная, как пространство моряка – с двухъярусной кроватью. Он там прятался", – отметил Эдуард Бояков.
Ракетные удары с обеих сторон: что происходит в Ливане и Израиле
Магнус Карлсен высказался против возвращения российских шахматистов