Орнитология русского мифа

Сказочный роман Андрея Рубанова "Финист – Ясный Сокол", на рубеже зимы/весны вышедший в издательстве "АСТ. Редакция Елены Шубиной", имеет все шансы стать самым ярким событием литературного года.

Книгу, хочется верить, ждет завидная премиальная судьба ("Финист" попал в длинный список "Национального бестселлера", и члены Большого жюри премии, известные продвинутостью, скепсисом и разнополярностью литературных вкусов, пока дружно хвалят, словно сговорившись, что в принципе невозможно). Можно предположить близкое киновоплощение – Рубанов, известный как сценарист "Викинга" и "Софии", явно его просчитывал, да и вырос роман не только из одноименной сказки Андрея Платонова, но и сценарной заявки режиссера Аглаи Набатниковой. Ну, а шумный читательский успех, думаю, случится скоро – при всем интересе к истории языческой Руси славянские фэнтези и реконструкции – жанр в нашей литературе, скорее, маргинальный, русского Толкиена (пока?) не объявилось.

Рубанов оппонирует Толкиену. И демонстративным нежеланием обустраивать собственную космогонию – ему хватает Руси, причем уже не Киевской – от Оки и Волги до тогдашних северо-восточных окраин – Приуралья. И при всей фрагментарности наших знаний о первом тысячелетии – "той истории, которую Бог нам дал" (Пушкин), с хронологическими маркерами: Великое переселение народов, расцвет империи ромеев (Византия), Хазарский каганат…

У Дж. Р. Р. Толкиена люди – всего лишь один народ из пестрого населения Среднеземья, тогда как у Рубанова человек – победитель и хозяин "среднего" мира, мера всех грубых и трудных вещей тогдашней непростой вселенной. При этом, безусловно, "Финист" имеет широкую сказочно-былинную фольклорную основу: щедро репрезентирован весь славянский бестиарий – упыри, лешие, мавки, шишиги и пр. Иногда функционал известных типов нечисти иронически переосмыслен, как в случае Соловья-Разбойника и Бабы-Яги (у Рубанова – двухсотлетняя колдунья Язва). Сюжетообразующим является наличие особой породы и цивилизации – птицечеловеков, к ним принадлежит и заглавный герой – роль второго плана, и не сказать, чтобы убедительно сыгранная, в отличие от земных скоморохов, воинов, крестьян.

Разумеется, в эту человекоцентричную модель национального мифа Рубанов закладывает особый смысл. Его русский мир – на переломе эпох и смыслов, на пороге прихода христианства. Однако Андрей убедительно показывает, что русский человек всегда был интуитивным и, как сегодня модно говорить, глубинным христианином. Не князья и волхвы племени, но лучшие представители простого народа духовно росли до решимости сделать индивидуальный, а не общинный выбор. До готовности отдать живот за други своя. До жертвенной любви к ближнему.

И неважно, что представления о христианстве самые общие и смутные: "Это вера ромеев. Они думают, что бог не сам поял ту бабу. Бог пустил особый ветер, и от того ветра невинная девка понесла божьего сына. Имя его — Крест. Он умер, а потом восстал из мёртвых. (…) Это не придумано, — твёрдо сказал Митроха. — Это было на самом деле. Есть много людей, они своими глазами видели. Божьего сына прибили гвоздями к столбу. Он помер, потом восстал и пропал, больше его никто не видел".

"Финист – Ясный Сокол" – повествование в трех сказах, от лица трех героев: скомороха (глумилы) Ивана Корня; мастера оружия и доспехов, опытного воина Ивана Ремня и Соловья-Разбойника, птицечеловека, назвавшего себя людским именем Иван, изгнанного из небесного ветрограда своего народа по приговору народного же суда – и всё больше в своих странствиях с людьми сближающегося. По сути, это мемуаристика: Иваны вспоминают дела давно минувших дней и встречу, особенно их поразившую и перевернувшую судьбы, – как частную, так и всеобщую – с девушкой Марьей, дочерью кузнеца из города Резан (очевидно, Рязань). Которая прошла за женихом Финистом полземли и пришла за ним на небо, стоптав железные сапоги и сбив до рукояти железный посох. Каждый из Иванов был в Марью влюблен, и для каждого она определила тот самый, ломающий привычный порядок вещей, выбор, позволяющий проявить слишком человеческое и индивидуальное.

Поэтому вполне надуманными выглядят уже объявленные претензии некоторых критиков – о том, что Марья, дескать, вокруг которой закручена эта мощная история-мистерия, в яркости и силе изображения уступает Иванам-рассказчикам, да и другим колоритным персонажам, в лучшем случае выступая как движок сюжета, в худшем – в качестве молчаливой декорации… Дело в том, что дочь кузнеца в конструкции Рубанова – прежде всего символ, обреченный на утрату человеческих черт, поскольку олицетворяет стихии надличностные. Знак смены эпох, когда девушка-невеста и женщина-воительница выступает организующим суровый мужской мир началом. Рискованная аналогия, но подобные претензии можно предъявить знаменитому плакату "Родина-мать зовет!" – почему художник Ираклий Тоидзе не дал нам во всех подробностях внутренний мир героини?

Помимо основных линий романа – метафизической, road movie, любовной, реконструкторски-бытовой – в "Финисте" немало вкусного и неожиданного: бои, интриги, нагловатое, но всегда без выпирающих углов смешение временных пластов; есть не деликатесы, а витамины – гимны труду и профессионализму, апология доброй силы и формирующей воли. Практика, как говорят герои романа, "ровной дрежи" – безэмоционального и хмуроватого понимания русским человеком своего места в мире, когда не надо чужого, но и своим никак нельзя поступаться.

Андрей Рубанов говорил, что влиятельным источником "Финиста" стал сказочный цикл Владимира Высоцкого, первые читатели вспомнили и его "Балладу о борьбе" с ее средневековым антуражем и воспеванием вечных героических ценностей. Однако наиболее близкой идее и атмосфере романа "Финист – Ясный Сокол" мне кажется еще одна великолепная вещь Владимира Семеновича – "Купола", где сплав языческого и христианского выступает своеобразным залогом вечности России.

Птица Сирин мне радостно скалится –
Веселит, зазывает из гнезд,
А напротив – тоскует-печалится,
Травит душу чудной Алконост.

(…)

В синем небе, колокольнями проколотом, –
Медный колокол, медный колокол –
То ль возрадовался, то ли осерчал…
Купола в России кроют чистым золотом –
Чтобы чаще Господь замечал.

Рубанов изготовил своеобразное историческое зеркало – в котором заманчиво увидеть нас сегодняшних. Зрелище интересное и духоподъемное.